Призыв Минина к нижегородцам

Опальный Гермоген, несмотря на стражу из 30 стрельцов, сумел написать и отослать через верных людей в Нижний Новгород грамоту. Он убедил новгородцев не терять времени, а обратиться во все города к церковным властям: пусть и те тоже составят грамоты и пошлют их в полки.

А в тех грамотах пусть напишут, чтобы войска «стояли крепко о вере». Голос Гермогена был услышан, и в Нижнем Новгороде стало собираться новое народное ополчение. Нижегородский купец — мясоторговец или, как тогда говорили, «говядарь» Кузьма Минин видел трижды один и тот же сон: будто идет он во главе ратных людей на Москву избавлять страну от иноземцев. Просыпался с тяжелой головой и думал, за свое ли дело он, торговый человек, вздумал браться? Но Кузьма гнал прочь все сомнения. Видимо, сам Бог являет ему во сне свою волю, вручает в его руки судьбу отчизны.

«Жен и детей заложим»

И вот настал день, когда земский староста Кузьма Минин собрал народ на главной городской площади и призвал идти освобождать Москву и не жалеть на то «животов».

«Если захотим помочь Московскому государству, — говорил Минин, — не пожалеем ничего, дворы свои продадим, жен и детей заложим, чтобы спасти отечество!»

А в Москве в это время хозяйничало иноземное польское войско, она была истерзана пожарами, боями и голодом. Оттуда шли тревожные вести: казачьи атаманы поддерживают царьков-самозванцев, русские полки несут тяжелые потери. В Нижний Новгород идут подводы с ранеными. На бояр, предавших русский народ и впустивших поляков в Москву, полагаться нельзя. Русские города один за другим поднимали восстания и начинали освободительную войну.
Удастся ли выиграть битву за Москву? Устоит ли, удержится ли Россия, собранная вокруг Москвы, или распадется, расползется на отдельные города?

В земской избе на сходках Кузьма обращался к народу: «Московское государство разорено, люди посечены и пленены, невозможно рассказать обо всех бедах! Бог хранил наш город от напастей, но враги замышляют и его предать разорению, мы же нимало об этом не беспокоимся и не исполняем свой долг!»

Все, кто не поддался унынию, собрались вокруг Кузьмы. Старейшины помалкивали, теребя бороды. Молодежь их укоряла: «Что в нашем богатстве? Если враги придут, они и нас разорят, как все другие города. Да и устоять ли нашему городу одному?» Самые пылкие и решительные предлагали жертвовать имущество. «Не то что животы, но и дворы свои продадим, жен и детей заложим!» — выкрикивали они. Добровольцы жертвовали имущество на правое дело,  а жалованье ратным людям. Женщины вынимали серьги из ушей, без сожаления расставались с драгоценностями. Позже Кузьма даже ввел чрезвычайный военный налог. Община постановила собирать «пятую деньгу», то есть пятую часть со всех доходов и имущества горожан.

Дмитрий Пожарский — вождь ополчения

Для нового ополчения требовался вождь. В смутное время трудно было найти честного и храброго мужа, который бы хорошо знал ратное дело и «который бы в измене не явился». Кузьма Минин назвал имя князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Мир, то есть община, его выбор безоговорочно поддержал. Дмитрий Пожарский не раз участвовал в походах за русскую землю. Он отличился как храбрый воин в боях под Коломной, да и потом не раз выходил победителем из столкновений с вражескими отрядами. Князь участвовал почти во всех войнах смутного времени. В Зарайске, где князь был воеводою, он отказался целовать крест самозванцу: «Пусть лучше смерть, чем измена!»

Во время московского восстания он искусно руководил обороной на Сретенке. Но силы были неравны. Князь Пожарский получил тяжелый сабельный удар в голову, и кровь заливала глаза. Едва живого, положили его в возок и отправили в Троице-Сергиев монастырь, а потом отвезли выздоравливать в его вотчину, в село Мугреево, недалеко от Нижнего Новгорода. Туда и направились послы из Нижнего и предложили возглавить ополчение, но князь не дал им ответа. Послы уехали ни с чем. Однако Кузьма Минин сумел уговорить князя согласиться. Минин и Пожарский известили все города, что они начинают московский поход. Поляки, засевшие в Кремле, встревожились. Они обратились к патриарху Гермогену, чтобы тот уговорил ополчение не идти на Москву. Но патриарх ответил: «Да будут те благословенны, кто идет на очищение Московского государства, а вы, окаянные московские изменники, будете прокляты». 10 тысяч ратников-ополченцев пошли к Москве.

Освобождение Москвы

Русским людям пришлось брать собственную столицу! Их встречали колокольным звоном и хлебом-солью. 24 июня войско Пожарского вошло в Москву. А на выручку полякам в это время спешили отряды шляхты во главе с гетманом Хоткевичем, которого считали непобедимым. У Донского монастыря Пожарский выставил боевые дозоры. У Новодевичьего ему пришлось принять жестокий бой. Он вышел из него победителем и двинулся к центру Москвы. Воины ополчения встали там лагерем и угрожали польскому гарнизону, засевшему в Кремле.

В Замоскворечье шли жестокие бои. Минин и Пожарский отбили Климентьевский острожек и подошли к Кремлю с южной стороны. А там свирепствовал страшный голод. Цены на продукты были невероятно высоки. Весь хлеб съели и стали печь лепешки с лебедой. Потом не стало и их. Съели всех кошек и собак, стали сдирать кору с деревьев. Поговаривали даже о случаях людоедства. Польский гарнизон разлагался и таял, как весенний снег. От трех тысяч человек за два месяца осталась едва ли половина, да и те были уже не солдаты.

Перейдя Москву-реку вброд, отряд ополченцев атаковал вражеские роты, стоявшие у Крымского двора, и обратил их в бегство. Непобедимому атаману Хоткевичу не помог его боевой опыт. Земские рати разгромили его и продолжили осаду Кремля. 22 октября 1612 года ополченцы штурмом взяли стены Китай-города, а 26 октября поляки бежали из Кремля. Воины Минина и
Пожарского с триумфом вошли в Кремль через Троицкие ворота. Москва была полностью освобождена.