Дмитрий Пожарский

Казалось бы, за более, чем четыре сотни лет со дня Нижегородского (Второго) ополчения, вопросы должен быть изучен вдоль и поперёк, но работа исследователей приносит нам новые знания и сюрпризы.

Пожарский – царь Всея Руси?

Не всё просто и линейно с руководителями ополчения. Например, как на самом деле звали князя Пожарского? «Дмитрий!», — ответит мало-мальски знакомый с темой. А вот и нет. Как рассказал Борис Пудалов, руководитель комитета по делам архивов Нижегородской области, один из лучших специалистов по Смутному времени, крестильное имя Пожарского – Козьма, в честь святого. Дмитрий – более престижное, «княжеское» имя. В церковных синодиках над упоминанием Пожарского было вписано «Козьма», но историки думали, что это из-за воли князя поминать имя его друга и соратника Минина. Некоторое время назад обнаружено завещание Пожарского, где он именует себя Козьмой; установлено, что это – его настоящее имя. Так что ополчением руководили тёзки, два Козьмы.

Пожарский – алхимик высоких степеней посвящения. О чём свидетельствует его личная печать, до предела насыщенная алхимической символикой, причём не абы как, а с пониманием нюансов. В частности, символика намекала на Великое делание – процесс поиска «философского камня». Именно этой печатью было снабжено письмо Пожарского императору Священной Римской империи Рудольфу II, одному из главных практикующих алхимиков того времени.

Пожарский ненавидел казаков – за их грабежи, пьянки и ненадёжность в бою, они могли не подчиниться приказу атаковать, побежать в самый неподходящий момент, а то и перейти на сторону неприятеля. Стоит отметить, что такие чувства к казакам были нередки тогда в военной верхушке Московского государства.

Почему спаситель Отечества не стал русским царем

Пропаганда Романовых нарисовала образ храброго, честного служаки, который даже и помыслить не мог и о царском венце и передал престол «ангельскому» юноше. Но реальность была иной. Князь Дмитрий Михайлович и Минин готовили в Ярославле Земский собор, который должен был выбрать славного воеводу царем, а поддерживавшего его митрополита Кирилла – патриархом. Со Смутой было бы быстро покончено. Вся история Русского государства могла пойти иным путем.

В ходе капитуляции поляков, засевших в Кремле, Пожарский совершил роковую ошибку. Он признал бояр «пленниками ляхов». После переговоров земские вожди и боярское правительство заключили договор и скрепили его присягой. Бояре получили гарантии того, что им будут сохранены родовые наследственные земли. В ответ Боярская дума, имевшая значение высшего органа монархии, согласилась аннулировать присягу польскому королевичу Владиславу и порвать отношения с польским королем. То есть земские воеводы по умолчанию признали ложь, что «литва» держала бояр в неволе во время осады Москвы. Фактически Пожарский и Минин могли этого не делать. Боярская дума утратила свою роль уже при Иване Грозном. А в годы Смуты Боярская дума себя полностью скомпрометировала. Да и сослав думы был весьма слабым. К 1612 году в России почти не осталось бояр, которым этот чин присвоил Иван Грозный. Кому-то дал боярский чин Борис Годунов, другим – самозванцы и Василий Шуйский, то есть весьма далекие от сакральности цари. Сама Боярская дума признала их незаконными царями, то есть и боярские чины были получены незаконно. Теперь род Ивана Калиты пресекся, и правителем России с точки зрения формального права должен был стать князь Рюрикович, а не потомок «худородных» бояр – холопов московских князей.

Кроме того, формальное право Пожарский мог поддержать правой силы – у сидевших в Москве бояр в это время не было дружин, «большие батальоны» были только у Дмитрия Михайловича и лидера Первого ополчения – Трубецкого. Таким образом, право и сила были в этот переломный момент на стороне князя Пожарского. Он мог спокойно признать бояр предателями («врагами народа»), что было правдой, отдать их под суд, а их земли и имущество отдать своим людям и казакам, укрепляя свои позиции в служилом сословии. Также стоит помнить, что Пожарский в это время был кумиром дворян, земских ратников и казаков – то есть народа. И каждому, кто пожалел бы бояр и стал противиться Пожарскому, казаки быстро бы головы срубили. Понятно, кого бы выбрали царем на Земском соборе 1613 года. На русском столе восстановилась бы династия Рюриковичей.

Однако Пожарский поступил благородно. Сам, своими руками исключил их из лагеря предателей и оккупантов (хотя именно бояре и устроили Смуту в России), вернул вотчины, сохранил богатство. И через несколько месяцев, вернув вотчины, бояре смогли восстановить свои личные отряды, вернуть власть и посадить на трон «своего» царя. Так появилась третья сила, кроме Первого и Второго ополчений, которая могла вести борьбу за престол. Более того, сила опытная в интригах, подлая.

Зиму 1612 – 1613 года князь Пожарский провёл в Москве. После освобождения столицы от поляков его влияние постепенно падало. Дмитрий Михайлович активно участвовал в борьбе за престол. Но на Руси не принято было предлагать себя в качестве кандидата на престол. В частности, ни Годунов, ни Михаил ни разу не предлагали себя на престол, а наоборот, категорически от него отказывались. Пожарский следовал традиции. Но, к сожалению, он совершил две роковые ошибки. О первой говорилось выше – не извёл предателей-бояр. Хотя имел на это право и силу для этого. Он мог подвергнуть их опале, конфисковать вотчины и богатства, ликвидировав как политических противников. Мог даже уничтожить физически. Вторая ошибка – роспуск дворянских отрядов Второго ополчения. В результате утратил силовой аргумент и воровские казаки, которых, видимо, подкупили заинтересованные лица, смогли с помощью угрозы применить силу, а в отдельных случаях и грубой силой протащить на престол Михаила Романова. То есть кандидата, который полностью устраивал боярские кланы, виновные в Смуте. Они сохранили власть, богатства и земли.

В польских и шведских источниках прямо говориться о том, что Михаила Романова посадили на трон казаки. В протоколах допроса стольника И. Чепчугова и дворян Н. Пушкина и Ф. Дурова, попавших в 1614 году в плен к шведам, сообщается: «Казаки и чернь не отходили от Кремля, пока дума и земские чины в тот же день не присягнули Михаилу Романову. Тоже рассказывали дворяне, которые попали в плен к полякам. Польский канцлер Лев Сапега прямо сказал пленному Филарету Романову: «Посадили сына твоего на Московское государство одни казаки». В апреле 1613 года шведский разведчик доносил из Москвы, что казаки избрали Михаила Романова против воли бояр, принудив Пожарского и Трубецкого дать согласие после осады их дворов. Французский капитан Маржерет, служивший в России со времени Годунова, в 1613 году в письме к английскому королю Якову отмечал, что казаки выбрали «этого ребенка», чтобы манипулировать им.

Фактически не было в Москве и правомочного Земского собора, чтобы избрать царя. Сам Михаил Романов был недалеким юношей, который не имел никаких заметных военных и государственных талантов. По «праву крови» он уступал всем своим конкурентам. Его отец был в плену у поляков, то есть у Польши оставалась возможность давления на русского царя. Избрание царем Михаила надолго лишала Россию духовного вождя – патриарха, так как Михаил и его мать желали в патриархи только Филарета. Наконец, «кроткий» (слабый умом) Михаил был настолько пустышкой, что за царя фактически правила его мать – инокиня Марфа и его родня – Салтыковы.

В результате вместо блестящего полководца, способного политика и дипломата, спасителя России, представителя священной династии Рюриковичей князя Дмитрия Пожарского, на трон возвели ничтожество, и все бояре, «враги народа», устроившие кровавую Смуту смогли спокойно вздохнуть. Против Пожарского сплотились все – часть духовенства, и московские бояре, отсиживавшиеся в Кремле с поляками, и недальновидный Трубецкой (сам мечтал о престоле), и воровские казаки.

Казачья слобода

Пожарский, распустив дворянские полки, лишил себя последней возможности занять московский стол. Часть дворян ушла на запад, воевать с поляками, а большая часть разъехалась по поместьям из-за отсутствия хлеба в Москве. Зато в Москве и Подмосковье остались тысячные толпы воровских казаков. В Москве за Яузой возник целый казацкий городок – Казачья слобода. Было и ещё несколько казацких таборов под Москвой. При этом казаков не донских, не запорожских, а местных – московских, костромских, брянских и т. д. Это были бывшие холопы, крестьяне, посадские люди. За долгие годы Смуты они привыкли к «вольной жизни» и возвращаться к прежним занятиям не желали. Они отвыкли работать и жили разбоем и подачками самозванных «царей». Пожарского и дворянское войско они люто ненавидели. Приход к власти Пожарского или шведского (польского) королевича был для них катастрофой. Донские казаки могли получить жалованье, подарки и с песнями уйти в свои станицы. А местным воровским казакам куда идти? Да и наломали дров они немало, не было города и селения, где казачьи банды не грабили бы, не насиловали, не пытали и не убивали. Возвращаться к мирной жизни и отвечать за свои дела они не желали.

Таким образом, стоявшие за Романовыми силы и воровские казаки быстро нашёл общий язык. Им нужен был слабый царь, сильной власти, при которой придется давать ответ, они не желали. В итоге и получилось так, что лучший вариант – с славным, храбрым воеводой, освободителем Москвы, вдобавок прямым Рюриковичем, и не прошёл. Тушинские казаки, тушинские бояре, тушинский патриарх и его родственники и протащили своего царя – недееспособного юношу, из рода, который с 1600 года участвовал во всех интригах и поддерживал всех самозванцев.